АЙН, ЦВАЙ, ПОЛИЦАЙ

Государственная Дума приняла в первом чтении закон о полиции. Реформа МВД назрела давно, и движение в этом направлении в принципе является правильным. Однако то, как эта реформа планируется, вызывает существенные возражения.

Само переименование милиции в полицию представляется ошибочным с социально-психологической точки зрения. В массовом сознании термин «полиция» имеет отчетливую негативную коннотацию.

Царская полиция пользовалась дурной репутацией уже в дореволюционном обществе, наиболее передовые представители которого брезговали подавать полицейским руку. Первые жертвы февральской революции – полицейские. А советская историческая литература окончательно скомпрометировала образ полицейского в глазах людей.

Но это еще цветочки. Ягодки – это полиция, сформированная немцами на временно оккупированных ими территориях СССР. Прислужники оккупантов, предатели и каратели – вот кто такие полицейские в сознании наших современников.
Милиция, со всеми ее недостатками, прошлыми и особенно нынешними, такого историко-психологического обременения в своем названии не несет. При прочих равных, полицейскому в современной России служить будет труднее, чем милиционеру, из-за априорной враждебности социальной среды.

Тем более, что «прочие» действительно останутся равными. Это на флоте – как корабль назовешь, так он и поплывет. В МВД сие суеверие не работает. Переименовали ГАИ в ГИБДД, и что? Ничего не изменилось. Зарплату можно было и милиционерам повысить. А для кадровой чистки переименовывать целую службу необязательно, тем более, что смена названия обойдется казне в миллиарды рублей.

Решение о переименовании, очевидно бессмысленное, выявляет две особенности нынешней российской власти.
Первое – ее классовый характер. Полиция всегда и везде в мире защищает богатых от бедных, господствующий класс от классов эксплуатируемых. В этом смысле для новых «хозяев» России слово «полиция» звучит, конечно, приятнее, чем «милиция», которая создавалась как народное ополчение.

Второе – комплекс неполноценности. Чувствуя собственную несостоятельность и политическую изолированность от народа, правители пытаются хотя бы на вербальном уровне сделать в России все так, как оно устроено на благополучном Западе. Произнося импортные названия западных институтов, символизирующих прочность и стабильность государственного устройства, они подсознательно занимаются самогипнозом, убеждая самих себя, что и в нашей стране дела идут, как надо, и что положение власти является незыблемым.

Это последнее заблуждение очень опасно как для власть предержащих, так и для всей российской государственности. Чтобы нарастающую угрозу социального конфликта предотвратить, нужно принимать серьезные политические меры, а не играть словами, переименовывая шило в мыло.

Третье – патологическая неспособность за деревьями видеть лес. Частные решения на отдельных участках, будь то научно-техническая модернизация, реформа МВД и что угодно еще, сами по себе, может быть, и правильные, в принципе не могут быть реализованы из-за недееспособности всей системы государственного управления Российской Федерации.
Милиция является структурной частью этой системы, одной из многих. И все эти части, формально объединенные в целое Законом, на самом деле связаны между собой отношениями системной коррупции. Идея личного обогащения любой ценой движет и политикой, и экономикой, и правоохранением, и всем остальным. Поэтому невозможно из общей коррупционной системы, сплоченной круговой порукой, выделить и оздоровить одно только звено, не затрагивая всего остального.
А для того, чтобы исправить систему в целом, необходимо участие всего общества, которое, в свою очередь, требует восстановления попранной бюрократией политической свободы граждан. И пока этого не произойдет, реальный эффект от всех «модернизаций» и переименований будет таким же, как от скандирования детской считалочки «айн, цвай, полицай».

Александр Никитин
Секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»