Фамильные страсти (реплика)

Недавно многие федеральные СМИ активно комментировали уголовный процесс в отношении директора дома культуры в деревне Мошенка Тверской области, обвинённого в превышении должностных полномочий и в получении взятки. Выпуски новостей таких радиостанций, как «Эхо Москвы» или «Русская служба новостей», начинались с репортажей о ходе судебных слушаний по этому делу. А газеты, например, «Комсомольская правда», «Российская газета», «Новая газета», и др., посвящали судебному процессу в Тверской области “подвалы” и “развороты”. Дело о коррупции в деревне Мошенка обсуждалось даже на федеральных телеканалах. И журналисты, пишущие и рассказывающие о суде над директором деревенского дома культуры, неизменно называли этот судебный процесс “резонансным”, “громким”, “знаковым”, “историческим”…

Чем же заслужил судебный процесс о превышении должностных полномочий и о получении взятки такое внимание со стороны пишущей братии и радиовещающей общественности? Неужели взятки и злоупотребления служебным положением такое уникальное событие в нашей стране? Или Тверская область – регион особого внимания прессы, навроде Чечни или Дагестана?

Оказывается, не состав преступления и не место его совершения привлекло внимание журналистов и правозащитников, а фамилия обвиняемого – Фарбер.

Илья Исаакович Фарбер приехал из Москвы в деревню Мошенка, что расположена в Тверской области близ озера Селигер, и устроился там в среднюю школу учителем рисования, литературы и музыки, а затем, по совместительству, и директором деревенского дома культуры. А спустя пару лет он был арестован по обвинению в получении взятки от строительной организации, осуществляющей ремонт дома культуры.

Казалось бы – рядовое дело. Но журналисты усмотрели здесь национальную подоплёку, мол, московского педагога судят потому, что он еврей. И в подтверждение этой догадки они приводят высказывание гособвинителя, который, обращаясь к присяжным, якобы спросил: «Может ли человек с фамилией Фарбер бесплатно помогать деревне?»

Что имел в виду прокурор, если он задавал такой вопрос присяжным, сказать с определённостью невозможно. Но мне почему-то вспомнилось, что в далёких шестидесятых годах прошлого столетия в Министерстве просвещения РСФСР работала некая дама по фамилии Фарбер. В её ведении находились детские дома и интернаты, куда направляли детей, отнятых у родителей, которые, по мнению компетентных органов, препятствовали коммунистическому воспитанию своих чад.

«Я начинала работать ещё с Надеждой Константиновной Крупской, – говорила эта министерская фрау, – и в те времена мы не чикались с разного рода церковниками и отщепенцами. Таких мы сразу в расход пускали. А дети их даже не знали, кто же был у них отцом или матерью, и вырастали, между прочим, достойными гражданами страны Советов, готовыми к труду и к подвигу. А теперь с религиозными фанатиками носятся как с душевнобольными, лечат их в психиатрических больницах. И потом они ещё требуют, чтобы им их детей вернули…»
 
Этот монолог руководящий работник народного просвещения адресовал учителям из Грозного, которые “получили по трёшечке” за то, что считали нашу Вселенную созданием Предвечного Творца. А потом их признали шизофрениками, чтобы детей оставить в детдомах для коммунистического воспитания.
 
И почему-то подумалось мне, что, говоря о человеке по фамилии Фарбер, тверской прокурор имел в виду вовсе не национальность обвиняемого, а его возможное родство с заслуженным педагогом, соратницей первого наркома просвещения. Да и профессия у подсудимого такая же – педагог. Как говорится, яблочко от яблоньки далеко не падает.

То, что у нас суды не правосудны – вовсе не секрет. И то, что судебная практика в нашей стране практически всегда на стороне обвинения, тоже не является новостью. Так почему же дело сельского учителя Ильи Фарбера привлекло такое внимание прессы? Может и вправду дело здесь в том, что фамилия его созвучна с фамилией старой большевички, с удовольствием рассказывавшей как на заре советской власти они пускали в расход разных отщепенцев и религиозных фанатиков. Потому как потомки партийных функционеров и советских деятелей в наше время неизменно пользуются вниманием “прогрессивных” журналистов и благосклонностью либеральных правозащитников, мечтающих о маленькой демократической Московии взамен необъятной России.

И на память тут невольно приходит длинный ряд исторических персон, славно потрудившихся в революцию семнадцатого года, и их потомков, творивших революцию начала девяностых. Те лишь наметили границы будущего раскола, а их дети и внуки завершили отделение обширных территорий Российской империи от Балтики до гор Памира. И завершится ли этим распад тысячелетней державы? Ведь недаром ещё Бердяев писал: «Самая зловещая фигура в России – это не фигура старого коммуниста, а фигура молодого человека, внука тех, кто делал революцию».

М. П. Бурлаков, секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»