МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ В ЕВРОПЕ И В РОССИИ

Ведущие европейские лидеры Меркель, Кэмерон и Саркози дружно, публично и решительно похоронили идею мультикультурности как основу политики Европы в области межнациональных отношений.
 
Последние десятилетия европейские правительства упорно следовали линии на параллельное и равноправное существование в их странах разных культур – культур коренного населения и культур пришлых иммигрантов, в основном мусульман. При этом имелось в виду, что иммигранты со временем смешаются с европейским населением, переймут «общечеловеческие ценности», забудут свои собственные ценности и станут неотличимы от коренных жителей.

Но ничего подобного не произошло. Пришельцы своего не забыли, чужого не переняли, а, наоборот, принялись агрессивно сопротивляться «общеочеловечиванию» и навязывать европейцам свои собственные морально-нравственные нормы и стереотипы поведения. Это не нравится коренным жителям, что политически выражается в стремительном росте влияния правых сил в ущерб правящим либералам и космополитичным левым. В таких условиях либеральные политики вынуждены взглянуть правде в глаза и признать очевидное под угрозой потери власти. (В реальных демократиях смена власти может произойти легко и быстро, на ближайших выборах, не то что у «суверенных демократов»-арабов или в «суверенно-демократической» России, где режимы игнорируют волю граждан, пока те не возьмутся за извечное «оружие пролетариата», то есть за кирпич.)

Между тем, иначе и быть не могло. Дело в том, что «ценности», в эпоху постмодерна и неолиберализма провозглашенные Западом универсальными, «общечеловеческими», на самом деле таковыми не являются. Более того, это скорее «античеловеческие» ценности, поскольку они прямо противоречат многотысячелетнему опыту выживания человеческих сообществ, канонизированному всеми мировыми религиями. Смысл нынешних неолиберальных ценностей сводится к прямому, грубому и демонстративному нарушению Божьих заповедей и единых для разных народов морально-нравственных принципов. Именно в таком нигилизме заключается современная «свобода» в ее неолиберальном толковании. Кто целенаправленно не губит свою душу и не творит непотребства, тот, по либеральному, несвободен.

Простой пример. В Швеции обязательный курс адаптации мигрантов к европейской действительности включает просмотр видеосюжетов, в которых небритые мужики в годах целуются взасос и щупают друг друга за задницы. Это называется «воспитанием толерантности». Шведским «общечеловекам» без пола-возраста-национальности и в голову не приходит, что для мусульман такие просмотры являются моральной пыткой. Ислам жестко предписывает правоверным побивать содомитов камнями, а в Швеции заставляют на них любоваться.

Человек ставится перед выбором: следовать либо заповедям Аллаха, либо «общечеловеческим ценностям», которые, в его миропонимании, явно придумал Шайтан, никто больше на такую мерзость не способен. И вряд ли мусульманина можно осуждать за то, что он, оставаясь верен своей религии, начинает активно бороться против бесовщины окружающей его европейской действительности – вера требует от правоверного обличать пороки и противостоять греху там, где он его встречает. Так либеральный фундаментализм лоб в лоб сталкивается с фундаментализмом исламским, отчего происходят дым, искры и пожары со взрывами.

Из приведенного примера (а подобных примеров можно привести сколько угодно) явствует, что на самом деле никакой мультикультурности на либеральном Западе нет и никогда не было. Под вывеской всеобъемлющей толерантности кроется тоталитарная политика навязывания неолиберальных принципов и стереотипов всем, кто оказывается в пределах досягаемости, от Ирака с Афганистаном до Южной Африки, а людям, находящимся на территории самих западных стран, тем более.

В Европе политика насильственного «общеочеловечивания» иммигрантов терпит крах, и английский премьер Кэмерон делает из этого ошибочный вывод о том, что «либерализм должен быть с мускулами». То есть нужно сильнее надавить на иммигрантов-мусульман, чтобы все-таки заставить их полюбить педерастов и прочих богохульников. Но это невозможно в принципе! И это – никакая не мультикультурность, поскольку либералы де факто отрицают право на существование культуры, отторгающей их базовые «ценности», включая содомию.

Между неолиберальной идеологией и религиозным мировоззрением – любым, не только исламским – существует антагонистическое противоречие, поскольку неолиберализм есть ничто иное, как отрицание Бога со всеми Его заповедями, и провозглашение власти дьявола. Поэтому иноплеменные иммигранты, в данном случае мусульмане, даже став гражданами европейских государств, никогда не ассимилируются, не примут неолиберальную религию взамен ислама.

Европейские либералы начинают это понимать. Начинают в Европе понимать и то, что, отторгая богопротивный неолиберализм, мусульмане вместе с ним отрицают и всю европейскую культуру с ее христианскими корнями, образом жизни, традициями и обычаями. Попытка навязать пришлым иноплеменникам противоестественные «общечеловеческие ценности» приводит к радикализации их мировоззрения в антиевропейском ключе как таковом. Шариат противопоставляется не только либеральным извращениям, но и всему европейскому образу жизни.

Чем выше в европейских странах доля жителей-мусульман, тем сильнее их давление на европейскую идентичность этих стран. Когда иммигрантов там станет больше половины населения, Европа изменится коренным образом: Германия превратится в турецкую провинцию, Франция – в подобие ее североафриканских колоний, а Англия трансформируется в нечто пакистаноподобное. Произойдет то, что европейцы недавно сотворили с сербским краем Косово, запустив туда мусульман-албанцев. То есть коренным европейцам придется худо (не только либералам, их не жалко, но и вообще всем). И поделом – не рой другому (в частности, сербам) яму, сам в нее попадешь.

Между тем, у Европы есть возможность решить проблему мультикультурности. Решение может быть быстрым, полным и окончательным – отправить иммигрантов назад, в те страны, откуда они прибыли. Конечно, это только теоретически, либеральные торгаши во власти никогда не откажутся от сверхприбыли, которую приносит низокооплачиваемый труд миллионов арабов, негров, турок и индусов с пакистанцами. Для торгашей прибыль важнее судьбы нации и вообще всего на свете.

Но в Европе живут не одни торгаши. Есть там и здоровые национальные силы, для которых народ важнее банковского счета. Именно эти силы, которые либералы называют ультраправыми, сейчас стремительно набирают политический вес благодаря тому, что у европейцев начинает просыпаться инстинкт самосохранения. Бог даст, и они смогут прогнать из власти либералов и сделать Германию только для немцев, Англию только для англичан, а Францию только для французов (незначительное в социально-политическом отношении и невраждебное иноплеменное присутствие не в счет).

Принципиальное отличие России от Европы заключается в том, что сделать Россию только для русских нельзя. Иностранных иммигрантов, конечно, можно и нужно отправить по домам – в их новые независимые государства. Добились самостийности, избавились от русских «оккупантов» - и с Богом, в самостоятельное плавание. Как говорится, умерла, так умерла.
Но и после этого на одной седьмой части суши, которая является территорией Российской Федерации, останутся более полутора сотен народов, в совокупности составляющих около 20% населения России (80% - русские). Они испокон веков жили на своих землях и вместе с этими землями  были интегрированы русским народом в состав русского государства в процессе строительства Российской империи.

Это совершенно разные народы и совершенно разные культуры. В этом смысле мультикультурность является генетически предопределенной структурной чертой полиэтнической России. И в этом смысле президент Медведев прав, объявляя неподходящим для России недавнее отрицание европейскими политиками самой идеи мультикультурности.

Действительно, если европейцы при желании могут отправить приехавших к ним арабов с неграми по домам, то куда девать чукчей, башкир, аварцев и прочих нерусских и поэтому инокультурных, но коренных жителей России? Они и так у себя дома, на родине, на своей земле, другой у них нет, и за границей их никто не ждет. И все они – носители собственных самобытных культур, отличных от русской культуры. Так что мультикультурность в России присутствует структурно, это исторический факт.

А мультикультурность не только в Европе, но и везде порождает проблемы из-за различий в присущих разным культурам системах ценностей и стереотипах поведения, которые время от времени выливаются в межнациональные трения и столкновения. Особенно межнациональная напряженность в России усилилась в последнее время, настолько, что стала реально угрожать территориальной целостности государства. С этим нужно что-то делать. Что именно?

Советская «дружба народов» на классовой основе пролетарского интернационализма в современной России не может быть реставрирована из-за ликвидации как самой этой «классовой основы», так и поддерживавшей межнациональный мир в СССР тоталитарной системы управления и подавления. Мультикультурализм по-европейски, усиленно пропагандируемый правящей сейчас в России либеральной «элитой», ума у которой хватает только на то, чтобы слепо копировать западный опыт, в самой Европе провалился, а в России никогда и не подавал надежд на укоренение. И если даже в Европе мультикультурализм не привел к формированию новой «европейской нации» с участием не такого уж большого количества разных компонентов, то поставленная Медведевым задача слепить единую «российскую нацию» из местного этнокультурного винегрета выглядит чистой маниловщиной, приправленной волюнтаризмом.

Может быть, стоит вернуться к истокам, к тем временам, когда империя росла и процветала, и посмотреть за счет чего тогда все российские бесчисленные культуры, не аннигилируя друг друга, существовали и развивались? Как наши предки устроили жизнь в национальной сфере? Благодаря чему все у них шло достаточно гладко, государство расширялось, прирастая новыми землями и народами, а не норовило, как сейчас, развалиться по этническим границам? Иначе говоря, в чем заключалась и как была организована изначальная российская мультикультурность, на которой зиждилась огромная империя?

Даже самый поверхностный взгляд в прошлое выявляет двухуровневое строение российской мультикультурности.
Во-первых, в империи действовал единый культурный стандарт на государственном уровне и на уровне общения между ее народами. За стандарт была принята культура государствообразующего русского народа: русский язык и русский правопорядок как кодифицированная законом часть русской культуры.

Во-вторых, каждый народ России одновременно продолжал жить на своей земле собственной культурной жизнью: говорить на своем языке, исповедовать свою религию, соблюдать национальные обычаи и традиции – в той их части, которая не вступала в противоречие с русским правопорядком.

Например, имперская власть не пыталась насильно русифицировать горские племена Северного Кавказа, или навязать им православие вместо ислама, или запрещать их обычаи – за исключением тех, которые шли наперекор имперскому закону. Дело в том, что часть этих племен относится к культуре, которую в культурологии принято называть «набеговой»: напали на соседей, мужчин вырезали, женщин изнасиловали, скот и рабов угнали к себе в ущелье. Для набеговой культуры это нормальный способ ведения хозяйственной деятельности, укорененный веками такого образа жизни и ставший одним из конституирующих эту культуру элементов. Культура, в том числе набеговая культура, - вещь очень устойчивая. М.С. Горбачев вспоминал, что в бытность Первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС (то есть еще при не совсем развитом социализме, когда в стране сохранялись остатки сталинского порядка) в периоды сбора урожая пшеницы и стрижки овец ему приходилось создавать специальные заградотряды, чтобы защитить зерно и шерсть от набегов горцев.
Вот такая набеговая экзотика и прочие обычаи нацменьшинств, не совместимые с русским порядком (кровная месть, работорговля и т.д.), пресекались и преследовались. Это все. В остальном народы России были вольны жить на их территориях по их культурным нормам, отличающимся от норм русской культуры, но не входящим с ними в противоречие.
Таким образом, имперский мультикультурализм России был двухслойным и иерархическим: у каждого народа своя национальная культура, плюс надстройка в виде русской культуры для государственных дел и для общения народов между собой. Русская культура имела приоритет, когда ей пытались противопоставить некоторые «национальные обычаи». Она служила общим знаменателем, обеспечивающим единый правопорядок в границах всей империи благодаря унитарному характеру государства, в котором все административно-территориальные единицы-губернии, независимо от этнического состава их населения, возглавляли природные носители русской культуры – русские губернаторы, назначаемые главой государства.

Не было никакого федерализма, никакого латентного сепаратизма региональных элит, жестко контролировавшихся губернскими чиновниками. Малейшие поползновения в этих направлениях сурово пресекались как государственная измена. Но не было и вмешательства в культурную жизнь инородцев, если таковая не нарушала единый для всех имперский закон.
Эта система оказалась очень устойчивой. Во-первых, в силу того, что она сформировалась естественным путем по мере территориальной экспансии русского государства, осуществлявшейся русским народом. Не было никаких кабинетных придумок и искусственных идеологических конструкций – русский народ включал другие народы в свою русскую цивилизацию.

Во-вторых, традиционная русская культура в фундаментальных своих основах не противоречила традиционным культурам остальных народов империи (за исключением некоторых их антисоциальных проявлений, упомянутых выше). Православная идеология империи не была антагонистичной идейным установкам религий входивших в империю народов. От инородцев государство не требовало ничего богопротивного, в отличие от нынешнего неолиберального мультикультурализма на Западе. Поэтому не было и оснований для ее отторжения.

Сложившийся таким естественным образом мультикультурный баланс был грубо нарушен большевиками, которые, захватив власть в стране, приложили все усилия, чтобы уничтожить культурную иерархию империи, ее русскую национальную основу. В рамках русофобской национальной политики «ленинской гвардии» русская культура была лишена ее ведущей роли интегратора полиэтнической страны.
 
Русский язык, конечно, остался государственным – переучить все население на какой-либо другой технически было невозможно. Но в остальном русская культура была низведена до уровня одной из полутора сотен других, в равной мере обреченных на нивелирование под гребенку искусственной «советской культуры». Страну поделили на национально-территориальные образования во главе с местными этническими элитами, стали усиленно взращивать культурную обособленность нацменьшинств, бороться против «великорусского шовинизма» и т.д.

Попытка подменить природную русскость России искусственной советскостью логически завершилась распадом державы в 1991 году. С исчезновением советскости не осталось той основы, которая могла бы удержать государство от развала, поскольку прежняя русскость после 70-летнего коммунистического эксперимента оказалась основательно забытой.
Нынешняя культурная «российскость» представляется еще более непрочной основой для государства, чем была советскость – у большевиков имелась сильная коммунистическая идея, а что может объединять безыдейных, разноплеменных и разнокультурных «россиян»? Призыв Медведева построить – непонятно на каком культурном фундаменте – новую историческую общность людей «российскую нацию» представляется совершенно неадекватным, пустопорожним колыханием воздуха.

На самом деле нечего изобретать велосипед или пытаться повторять мультикультурные ошибки других. Нужно трезво отдавать себе отчет в том, что в этнодемографических, этнокультурных и этноисторических реалиях России государство может быть прочным и дееспособным только тогда, когда оно зиждется на русском национальном фундаменте. Любые другие фундаменты (один высокопоставленный чиновник недавно всерьез заявил, что фундаментом России является… Кавказ) или искусственные паллиативы наподобие «советскости», «российскости» и т.п. представляют собой мины под зданием российской государственности – советскость не удержала СССР, российскость тем более не удержит Россию, а попытка кавказизации немедленно ее разрушит.

 Россия – для русских. Не только для русских, а для русских и для других ее коренных народов, которые могут и должны сосуществовать в едином государстве на русской культурной основе, не теряя при этом собственной биологической и культурной самобытности. Только так и никак иначе. Таков наш российский мультикультурализм, иного нам не дано.

Александр Никитин
Секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»