ПРО МОДЕРНИЗАЦИЮ ПО-РУССКИ

Великий древнегреческий философ Платон две с лишним тысячи лет назад поделил мироздание на две части: на потусторонний мир идей, бесплотных и бесконечно прекрасных в своем совершенстве, и на мир материи – аморфной и бесформенной, а потому бесконечно несовершенной. Когда идея накладывается на материю, она придает ей форму и образует таким образом «вещь» того самого «вещного» мира, в котором мы живем и «вещами» которого являемся сами. Из-за имманентного несовершенства материи идея не может воплотиться в ней полностью, материя неизбежно искажает идею при формировании вещи, и поэтому все единичные вещи во Вселенной разные. Нет на свете двух одинаковых вещей.
Как бы там ни было на самом деле, эта теория Платона определила образ мышления всей западной цивилизации на тысячелетия вперед и сохраняет свою познавательную силу до сих пор. В частности, она объясняет природу различий между такими «вещами» как народы. Ни один народ на Земле не идентичен другому народу из-за того, что всякий раз, накладываясь на человеческую материю, потусторонняя идея «народ» производит на свет новую биосоциальную сущность, уникальную во Вселенной.

И уже эта народная сущность, являясь субъектом истории, представляет собой «материю» для воплощения всех других идей – религиозных, социальных, политических, экономических и всех прочих. Все они накладываются на первично отформатированную Господом Богом или природой (неважно, кто именно поделил человечество на народы, важен сам факт такого деления) народную «материю», которая является исходной для их реализации.

«Материя» каждого народа разная, и это настолько важно, что Всевышний, когда он делил род людской на отдельные народы, для верности пометил каждый из них особой генетической меткой в ДНК (наверное, чтобы не перепутать на Страшном суде). Поэтому одни и те же абстрактные идеи у разных народов получают различные практические воплощения. Это предопределено самой природой вещей, и человеческая воля, даже самая непреклонная и беспощадная, изменить что-либо не в состоянии. Например, большевистскому режиму, вопреки всем его усилиям, не удалось насадить единообразный социализм на всей территории СССР: социализм в Прибалтике отличался от среднеазиатского, а социализм в Центральной России мало походил на кавказский. Конечно, социализм он «по идее» и есть социализм, но национальные особенности на практике неизбежно накладывали свой отпечаток – «материя»-то у народов разная.

Так и с российской демократией. Попытка искусственно затолкать русскую «материю» в ту форму, которую идея демократии приняла в Европе, дает совершенно уродливые результаты. Европейская «материя» в эту форму помещается, а вот русская никак. И дело не в том, что русский народ отторгает саму идею демократии, ничего подобного – у нас и народные вече долго были, а соборность так вообще является конституирующим признаком русской социальности. Просто европейская форма буржуазной демократии как власти денег, покупаемой за деньги ради денег, нам не по размеру и от напора русской «материи» трещит по всем швам.

Точно так же и с модернизацией. В России модернизация в принципе не может являться повторением того пути развития, который недавно прошел Запад. Если пытаться идти по дорожке, протоптанной Европой и Штатами, получится то же, что и с демократией, то есть ерунда. Сколько бы либералы ни насмехались над идеей «особого пути» России, этот путь есть объективный факт, подтверждаемый всем ходом истории.
 
Начать хотя бы с того, что русская «материя» существует при более низкой температуре и при более резких погодных перепадах, чем европейская. Из-за этого, по подсчетам экспертов, энергоемкость производства в России в полтора раза выше. Плюс к тому колоссальные расстояния, на которые часто приходится возить сырье и продукцию, что тоже требует затрат энергии. Итого, при прочих равных условиях на производство единицы продукции в Российской Федерации приходится тратить вдвое больше энергии, чем в других местах, где живут и работают люди.

Что это значит? Это значит, что массовое товарное производство у нас НИКОГДА не будет конкурентоспособным, если не компенсировать природный недостаток в виде повышенной энергоемкости природным же преимуществом в виде запасов энергоносителей, продавая их на внутреннем рынке как минимум вдвое дешевле, чем на мировом. Только так, другого выхода просто нет, разве что переехать всем в Африку или еще куда-нибудь, где потеплее.

Таким образом, российская модернизация, понимаемая как реиндустриализация, должна начаться с отмены политического решения приравнять внутренние цены на энергоносители к международным. Лучше уж остаться вне ВТО, изнеженные теплом участники которой требуют от обледенелой Москвы выравнивания цен на энергию, чем загубить собственную промышленность и сельское хозяйство.

Далее, нужно учитывать, что, опять-таки из-за климата, ритм жизнедеятельности русской «материи» иной, чем у народов, живущих на Западе. В Европе Гольфстрим зимой отдает тепло, излишки которого он абсорбировал летом, поэтому климат там умеренный, и вегетативный период длится восемь, а то и десять месяцев. А в России с ее резко континентальным климатом вегетативный период составляет четыре месяца от силы, то есть вдвое меньше. Соответственно, русский народ за тысячелетия сельскохозяйственной деятельности привык жить в импульсном режиме – сверхнапряжение летом, чтобы успеть вспахать, посеять и собрать урожай, и расслабление зимой, когда выходить из избы на мороз не хочется, да особенно и незачем, разве что дров нарубить.

Европеец живет в аналоговом режиме, привык равномерно трудиться круглый год, а русский в дискретном – сверхнапряжение сменяется расслаблением, чтобы накопить сил для следующего сезонного рывка. И так в течение бесчисленных столетий. Это закреплено в генетической памяти и сохраняется в наш еще очень короткий по историческим меркам индустриальный век.

И из-за этой особенности национального характера массовое товарное производство в России НИКОГДА не будет конкурентоспособным. Русский человек, в отличие от европейца и тем более китайца и прочих азиатов, где климат еще теплее, генетически не приспособлен к равномерному, монотонному, однообразному, беспрерывному труду. Нет у него такого таланта, не дал Бог, который поселил русских на северо-востоке Европы, на широтах, где люди обычно не живут.
Именно поэтому в России проблемы, например, с таким, казалось бы, относительно простым делом, как автомобилестроение – конвейер не для нас. Но у нас есть другой талант, талант решать сложнейшие научно-технические задачи и в ограниченных количествах производить совершеннейшие изделия (одни ракеты со спутниками чего стоят). Эта работа требует от нации периодического сверхнапряжения, и русская «материя» приспособлена к нему лучше других. Здесь, в научно-технической сфере, и нужно сосредоточить усилия российской модернизации.

Ключевым в этом отношении является продвижение фундаментальной науки, в которой русские в силу своей способности к сверхнапряжению, в том числе интеллектуальному, особенно сильны (по подсчетам специалистов, до трети важнейших открытий и изобретений новейшего времени принадлежит этническим русским в России и за рубежом). Прикладная наука у нас всегда была развита слабее, и с исчезновением основного заказчика на ее продукцию, коим при советской власти являлось государство, она совсем пришла в упадок. А опыта продвижения наукоемкой продукции на рынок вовсе никакого нет.

В этих условиях представляется правильной медведевская идея насчет научно-прикладного центра в Сколково, если использовать его в качестве цеха предпродажной подготовки наукоемкой продукции и в качестве магазина: привести изделие в товарный вид, упаковать, разрекламировать и продать. Это важно и нужно, но это никак не может заменить отрасль производства новых знаний как таковую, а именно науку с ее академической и университетской инфраструктурой, которая остро нуждается в качественном улучшении.

Что касается реиндустриализации, то возобновление промышленного производства, рухнувшего вместе с Союзом, безусловно нужно как в социальном отношении (людям надо дать работу и зарплату), так и для обеспечения обороноспособности. И поднимать промышленность следует с использованием передовых импортных технологий, заново изобретать велосипед бессмысленно. Но при этом нужно постоянно иметь в виду, что такая модернизация имеет хронический догоняющий характер – Россия обречена плестись в хвосте развитых стран. Передовые на данный момент иностранные технологии необходимы, но не для массового производства товаров (Китай мы все равно не догоним по объективным причинам), а прежде всего для того, чтобы с их помощью создавать собственные технологии и изделия, более эффективные и прорывные, на основе достижений отечественной науки.

Особая тема – модернизация сельского хозяйства. По объему и себестоимости производства продукции Россия, опять-таки из-за климата, неконкурентоспособна. Единственное наше конкурентное преимущество – это экология, позволяющая выращивать натуральную продукцю. Нет худа без добра, и за два десятилетия упадка земля отдохнула без химических удобрений, а генную модификацию в российское сельское хозяйство внедрить, слава Богу, еще не успели.
Делать этого нельзя ни в коем случае. Достаточно посмотреть на ожиревшее население самой технологически передовой в сельскохозяйственном отношении державы, Соединенных Штатов, чтобы понять, что от переедания так не толстеют. Американцы заплыли жиром не от хорошей жизни, а наоборот, от плохой, от употребления в пищу продуктов искусственного происхождения, нарушающих у них обмен веществ. Они едят химию и ГМО, которые вклиниваются в метаболизм человеческого организма и разрушают его. Отсюда и массовое ожирение, и другие болезни.

Человек в своей гордыне претендует на всеведение и перестраивает по своему произволу не только внешний мир, но и самого себя. Говорят, что человек – это то, что он ест. Одно дело потреблять в пищу то, что создано природой и поэтому является органической частью бесконечного круговорота вещества и энергии, называемого жизнью. И совсем другое – запихивать в свой обмен веществ искусственные химические и биологические конструкции, в природе не встречающиеся и нарушающие жизненные процессы, отлаженные миллионами лет эволюции.

Особенно опасна для продолжения жизни на Земле генная модификация, представляющая собой вторжение в механизмы наследственности, которые наука только-только начинает изучать. Поразительны слепая самонадеянность и вопиющее невежество сторонников внедрения ГМО в сельскохозяйственное производство и пищевую промышленность.
 
Еще ученик Платона Аристотель обнаружил, что «целое больше суммы составляющих его частей» в том смысле, что у целого иные свойства, чем совокупность свойств его частей. Так, у воды иные свойства, чем у входящих в ее состав водорода и кислорода, это другое вещество. Меняя какое-либо существенное свойство целого, человек изменяет всю систему его свойств даже при сохранении прежнего состава частей, он являет миру иную вещь.
 
Например, генетическое купируя такое свойство помидора, как способность к гниению, человек конструирует тем самым нечто иное, чем помидор. Помидор, отторгающий бактерии гниения, это уже не помидор. Химический состав у него прежний, а свойства иные.
 
Тот же Аристотель сформлуировал основной закон бытия и мышления: «невозможно, чтобы одно и то же было и не было присуще одному и тому же в одном и том же смысле». Применительно к помидору это означает, что гниение не может быть ему присуще и одновременно не присуще. А поскольку гниение присуще помидору от природы, то его отсутствие показывает, что это не по помидор, а нечто иное, другая «вещь».

И неясно, какие у этой искусственной вещи свойства. Неизвестно, что человек, нарушивший природный ген гниения, тем самым еще изменил в сложнейшей биохимической организации помидорового организма, который представляет собой единое целое. Неизвестно, что такой овощ отторгает, или угнетает, или перестраивает в процессе пищеварения и обмена веществ уже в человеческом организме. Неизвестно, как и когда проявятся спровоцированные таким псевдопомидором изменения в жизненных процессах организма съевшего его человека. Или у его детей. Или у его внуков. А может, правнуков? Или еще более отдаленных потомков? Ведь в помидоре нарушены естественные механизмы наследственности, причем таким способом, который может добраться и до человеческой ДНК!

Словом, генная модификация представляет собой посягательство на человеческую природу, несравненно более опасное, чем злоупотребление химикатами, и до населения это начинает доходить. Такое прозрение открывает новый рынок сельхозпродукции, который на Западе называют «органическим». Именно здесь, в сфере натурального сельскохозяйственного производства Россия с ее несравненно более натуральной, чем в Европе и в Штатах, землей может найти точку приложения своих сил. Больше продукции, чем страны Запада, мы произвести не можем из-за климата, но органическому качеству, которое ценится все дороже, климат не помеха.

Бисмарк говорил, что дурак учится на своих ошибках, а умный на ошибках других. У России сейчас чрезвычайно удобный момент, чтобы сделать выводы из «высокотехнологичной» сельскохозяйственной трагедии наших западных партнеров и сосредоточить сельхозмодернизацию на производстве экологически чистой продукции. Разумеется, это не исключает, а, наоборот, подразумевает увеличение ее наукоемкости, только без химии и генной инженерии, есть множество других путей увеличения производительности.
 
Развитие натурального производства на селе очень важно также для восстановления национального генофонда, жестоко подрубленного русскими трагедиями прошедшего столетия. Две мировые войны, война Гражданская, губительные социальные эксперименты большевиков, вымирание населения под гнетом «демократов» - все это нанесло колоссальный ущерб нации, физический и моральный Жизнь на природе, работа на родной земле являются наилучшим способом восполнить этот ущерб. Это важнейшая задача, и соображения экономической эффективности по сравнению с ней отходят на задний план. Хотя, если действовать с умом, одно другому не помеха.

В орбите ПЗРК «РУСЬ» сосредоточено большое количество инновационных проектов, в том числе прорывного характера, которые нужно реализовать на упомянутых выше и на других направлениях российской модернизации. Но опыт показывает, что сделать это невозможно. Всякое движение в сторону обновления неизменно наталкивается на глухую стену непонимания и отторжения со стороны коррумпированного чиновничества и сросшегося с ним в симбиозе хищнического бизнеса, которые озабочены только одним – сиюминутным обогащением путем расхищения государственных средств и ресурсов. Никаких инноваций, никакой модернизации властному классу России не нужно, и инициативы снизу в этом направлении неизменно воспринимаются как попытки разрушить отлаженную технологию перекачки национального богатства в собственные карманы.
Преодолеть эту преграду в силах только два человека в России – президент и премьер, и то лишь на отдельных наиболее важных для международного престижа участках (Олимпиада, саммит АТЭС на острове Русском, Сколково) и методом постоянного «ручного управления». Это все. Вся «модернизация». Все остальное стоит, ржавеет и разваливается. А то, что делается, делается с КПД паровоза, потому что капиталовложения практически полностью разворовываются паразитической прослойкой чиновников-олигархов. Очевидно, что никакая модернизация ни в науке, ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве без нормально работающего аппарата государственного управления невозможна, а он в России не работает.
 
Мы в партии с сочувствием наблюдаем за стараниями президента Медведева сдвинуть дело развития страны с мертвой точки. И мы искренне огорчаемся, когда видим, как они увязают в гнилом болоте российской бюрократии. Мы краснеем от стыда при виде падающих рейтингов России в разных международных классификациях. В этом году по коррупции наша страна сравнялась с папуасами. Куда дальше? К питекантропам? И мы ясно понимаем, что без решительной модернизации политической системы на уровне питекантропов Россия не остановится и продолжит катиться вниз, к австралопитекам.
Похоже, что Медведев и сам это понимает. Во всяком случае, на днях он сформулировал абсолютно правильный тезис о том, что творчески участвовать в модернизации может только свободный человек. Свобода – ключевое понятие, когда речь идет о развитии. А где она в России?

Свобода есть состояние политическое. Это возможность для человека осуществлять его права и устремления, ограниченная только одним – действующим законодательством. У граждан России нет такой возможности, поскольку та самая чиновная бюрократия, которая душит модернизацию, душит и их свободу, цинично нарушая при этом Закон, в том числе и в первую очередь Основной закон. Одно связано с другим теснейшим образом – развития без свободы быть не может.
Россия имеет все предпосылки для мощного цивилизационного рывка вперед. Гений русского народа беспределен, его энергия неисчерпаема. Нужно только освободить людей от оков губящей нацию паразитической властной прослойки и дать им свободу для созидательного труда, не дожидаясь, пока они возьмут ее силой.

Александр Никитин
Секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»