Зачем народу революции?

Активное обсуждение путей выхода России из нынешнего цивилизационного тупика выявляет нарастающее осознание обществом того факта, что «так дальше жить нельзя», и это радует. Но одновременно бросается в глаза разнобой в толковании понятийного содержания базовых терминов, используемых в дискуссиях, а это огорчает.
Так дискуссии ни к чему не приведут – произнося одни и те же слова, люди имеют в виду разные вещи и поэтому понять друг друга не могут. Для взаимного понимания нужна ясность в терминах, недаром древнекитайский мудрец Конфуций всякое важное дело советовал начинать с «исправления имен», то есть с уточнения содержания используемых понятий.
Ключевые слова нынешнего общественного обсуждения – это «народ» и «революция». Именно эти понятия нужно уточнить в первую очередь.
Сначала о революции. Слово это несчастливое – очень модное в последние двести лет и оттого сильно затасканное и девальвированное. Любое резкое изменение – сразу «революция». Революция в технике, революция в моде, революция в сексе и так далее без разбору. И в политике всякое насильственное изменение правящего режима по инерции тоже называют революцией. Но это совсем не так.
Революция в политическом смысле – это не смена команды в здании правительства, осуществленная силой, с помощью оружия или без оного, одними кулаками, как в недавних «цветных революциях» на пространстве бывшего СССР. Ничего подобного. Силовой захват власти сам по себе – это не революция, это государственный переворот.
Революция – это совсем другое. Революция – это смена политического строя и общественно-экономического базиса, а свержение старой власти и установление власти новой в революции является необходимым, но вовсе не определяющим компонентом. Определяющее заключается исключительно в изменении общественно-экономической формации, следующей за переворотом и сопровождающейся созданием нового политического строя.
Так, Великая французская революция 1789 - 1794 года, разрушив феодальные устои, открыла перед Францией капиталистический путь развития. Потом были всякие политические перипетии - и диктатура Наполеона, и реставрация Бурбонов. Но все эти рецидивы абсолютизма в форме правления не меняли новой социально-экономической сущности страны, буржуазной, сохраняющейся в наиболее удобном для нее республиканском виде до сих пор потому, что во Франции с тех пор не было других революций (по крайней мере равных «Великой» по значимости и глубине социальных перемен) и периодического эволюционного обновления для французов оказалось достаточно.
Великая российская революция февраля-октября 1917 года, разрушив царский абсолютизм, без буржуазно-демократической исторической «пересадки» (период Временного правительства не в счет, слишком он был коротким и неубедительным), перевела страну на коммунистические рельсы социально-экономического развития строго по марксистскому учению (не удалось воплотить в жизнь только совсем уж дикие идеи «основоположников» наподобие обобществления жен и детей). В результате сложилась новая общественно-экономическая формация, социалистическая, как базис нового же политического строя, советского.
1989 - 1994 годы в России – тоже революция. Смена власти, несомненно насильственная (хотя, в отличие от 1917-го и последующих годов, без большого кровопролития), за которой последовала попытка создания классического буржуазно-демократического политического строя на экономической основе частной собственности на основные средства производства, это есть революция и ничто иное.
Другое дело, что революция оказалась неудачной и удачной быть не могла в принципе из-за того, что возврат от социализма, даже советского со всеми его недостатками, к капитализму есть социальный регресс, а природа не допускает движения назад– только вперед. К тому же в новой России не было единственно возможной социальной опоры буржуазной демократии в виде исторически сложившегося и поэтому приемлемого для общества класса частных собственников.
По этим причинам предпринятая в начале 90-х годов (и до сего дня) попытка пойти против законов природы, обратив движение истории вспять, произвела на свет уродливый выкидыш в виде нынешней чиновной олигархии, живущей разграблением страны. Но общественно-экономическая формация и политический строй изменились – значит, произошла революция.
Иное, не революции, в России представлены серией дворцовых переворотов в период после Петра и до подавления восстания декабристов. Гвардейские полки вместо одного монарха силой сажали на трон другого (чаще – другую). Гвардейцам это было выгодно и приятно, но в жизни страны все оставалось по-прежнему.
Похожими были и латиноамериканские перевороты позапрошлого – первой половины прошлого веков, которым несть числа и которые все подряд называются «революциями». Власть сменялась, а политический строй и его фундамент в виде общественно-экономической формации пребывали в неизменности. Единственное исключение – Куба, там действительно случилась социалистическая революция.
В новейшей истории к категории государственных переворотов относятся все без исключения «цветные революции» на постсоветском пространстве. Американцы меняли правительства в бывших советских республиках, вместо одних своих агентов влияния силой приводя к власти других, с их точки зрения более перспективных и управляемых. Но замена шила на мыло без переформатирования социально-экономических отношений в обществе революцией не является.
Второе различие между революцией и переворотом после масштабов производимых ими изменений заключается в масштабе действующих сил.
Переворот осуществляет немногочисленная группа людей, будь то российские гвардейцы XVIII века, латиноамериканские гверильерос позапрошлого и первой половины прошлого веков или современные проамериканские «любители демократии». Для смены правящего режима этого достаточно. Но для создания новой общественно-экономической формации и нового политического строя недостаточно совершенно. В таком огромном деле необходимо участие народа.
Всякая работа связана с расходом энергии. Для работы по свержению властного режима нужно одно количество энергии, а для того, чтобы переустроить жизнь целой страны, тем более такой огромной, как Россия, энергии требуется на порядки больше. Поэтому государственный переворот под силу малой группе лиц, а революция возможна только при участии огромной человеческой массы, называемой народом.
Понятие «народ» тоже нуждается в уточнении. Большевики трактовали его социально – как совокупность наемных работников в границах государства. «Советский народ» - это трудящиеся СССР, то есть все его граждане, поскольку «не трудящихся» большевики уничтожили физически как эксплуататорские классы, вырезали целые сословия, всю элиту русской нации. Правящие сейчас на Западе и в России либералы под термином «народ» тоже имеют в виду всю совокупность граждан страны, всех людей с одинаковыми паспортами, правда, уже без учета социальных различий. Национальные различия между гражданами большевики и либералы игнорируют в принципе, оперируя интернационалистскими категориями «трудящиеся» и «общечеловеки» соответственно.
Это глубокое заблуждение или злонамеренная ложь. Народ – это не обладатели одинаковых паспортов. Группа людей с одними и теми же паспортами представляет собой население государства, которое, как у нас в России, может состоять из множества разных народов. Народ – это совсем другое, это самостоятельная биологическая и духовная сущность, отдельный вид организации живой и мыслящей материи.
Величайший древнегреческий мыслитель Аристотель более двух тысяч лет назад сформулировал философскую аксиому «целое больше составляющих его частей». У целого иные свойства, чем у каждой его части в отдельности, и свойства народа не сводятся к механической сумме свойств его людей. Равным образом свойства воды, состоящей из водорода и кислорода, не являются суммой свойств водорода и кислорода. Вода представляет собой качественно иное вещество, чем два этих газа, по Аристотелю - «большее», чем ее химические элементы по отдельности или в смеси.
Это есть универсальная закономерность. Свойства целого в косной и живой материи никогда не являются совокупностью свойств образующих его частей. Целое – это совсем иное. Соответственно, народ представляет собой нечто «большее», чем арифметическая сумма людей, из которых он состоит, у него другие качества. Это другая, более сложная форма организации живой материи, чем индивидуум или сообщество разнородных индивидуумов.
Народ как самостоятельная сущность есть социо-биологический феномен, представляющий собой единство материального, то есть биологического, и идеального, то есть духовного начал. Народ, как и человек – элементарная, то есть далее не делимая составная часть народа, - имеет тело, которое состоит из людей, как организм человека состоит из клеток, и обладает коллективной народной душой.
Как и у человека, душа народа намертво связана с его телом. У русского народа в его биологическом русском теле живет русская душа, у чукотского – душа чукотская. И нет никакой возможности заставить народы поменяться душами, трансплантировать чукотскую душу в тело русского народа и наоборот. Равным образом нет возможности заменить национальную душу на искусственный идеологический протез – вместо чукотской души вставить, например, американскую, а вместо русской советскую или общечеловеческую. От таких идеологических экспериментов народ начинает болеть и умирать, пока национальный иммунитет не отторгнет чужеродный трансплантант.
Отдельный человек гибче, чем целый народ, он легче адаптируется к внешним условиям. Человек, выросший в не родной для него национальной среде, может субъективно ощущать себя частью этой среды. Чукча может полагать себя американцем, а русский чувствовать себя советским человеком. Но – именно полагать и чувствовать, а не быть. Чувствовать себя можно католиком или мусульманином, охотником или защитником животных, это – пожалуйста, на это есть свобода воли. Но быть можно только тем, кто ты есть от рождения. Отец-мать русские, значит, и их ребенок русский, без вариантов. Этническим чукчей, китайцем или немцем сын русских родителей стать не может. Коли родился русским, это навсегда. А советскость, американскость или российскость – это вообще из другой области, это не национальная принадлежность, то есть не принадлежность народу, а гражданско-правовой статус, принадлежность государству.
Народ есть большая семья, биологическое и духовное сообщество кровных родственников, произошедшее от одного прародителя и разросшееся за тысячелетия своего существования. Русский народ в генетически современном нам виде произошел от общего предка, который появился на свет на среднерусской равнине около четырех с половиной тысячелетий назад.
У всех русских мужчин в Y–хромосоме ДНК с тех пор имеется его этническая метка в виде особой последовательности нуклеотидов (по генетической классификации - гаплогруппа R1a1). Таких сейчас на Земле около 200 миллионов человек, в основном они проживают на территории России, Украины и Белоруссии (70% населения, а в старинных русских городах и селениях до 80%). У всех у них одна фундаментальная этническая наследственность, исстари называемая «кровью», в данном случае русской кровью. (У женщин тоже есть такая этническая метка, только в иной системе координат).
В биологическом смысле народ есть единый живой организм. И, как всякий живой организм, в своей жизнедеятельности он руководствуется в первую очередь главным природным инстинктом – инстинктом выживания. А выживание неизменно связано с движением вперед, с развитием. Движение вперед есть жизнь, а топтание на месте и тем более движение вспять, регресс означают смерть
С развитием чего? В этом вопросе сфокусированы все идеологические разногласия, определяющие основные направления политической борьбы и лицо современного мира.
Люди религиозные полагают, что развитие есть совершенствование духа, а на телесную составляющую смотрят пренебрежительно. Люди атеистические, наоборот, делают акцент на материальные условия жизни, сводя их к количеству потребляемых благ и услуг. Но все это производно и второстепенно.
На самом деле развитие народа как единого целого, самостоятельной сущности определяется его количественным и качественным ростом, больше ничем. Появление на свет физически и психически здоровых людей в количестве, превышающем естественную биологическую убыль, и с более высокими интеллектуальными и моральными качествами, чем предыдущие поколения, что гарантирует дальнейший биологический и духовный прогресс – это и есть единственные признаки развития народа. Число прихожан в храмах, объем экономики, характер политической системы – все это второстепенно и имеет значение только в той мере, в какой влияет на общее состояние народа, физическое и духовное.
Если фундаментальные параметры состояния народа ухудшаются, то прогресс на отдельных второстепенных направлениях не имеет значения. Когда народный организм умирает, не остается ни церкви, ни экономики, ни политической системы, вообще ничего кроме эфемерного следа в истории человечества. Народ как живая биологическая и социальная сущность является единственным материальным и духовным носителем всего остального, единственным субъектом истории – той философской «вещью», по отношению к которой все остальное представляет собой только ее «признаки», существенные или несущественные.
Как субъект истории народ сам формирует эти признаки, в том числе социально-экономические и государственно-политические, создавая себе среду, благоприятствующую его жизнедеятельности. По мере развития цивилизации и производственных отношений в ней народ периодически переформатирует социально-экономическую структуру общества и политический строй, управляющий делами государства, приспосабливая их к новым условиям ради дальнейшего своего количественного умножения и качественного улучшения. Это и называется социальным прогрессом. Обычно изменения происходят постепенно, эволюционным путем. Но бывают ситуации, когда государственная власть, из своекорыстных интересов цепляясь за старое, становится на пути прогресса. Тогда и случаются революции.
Революции нужны народу для продолжения его поступательного развития в тех случаях, когда власть силой этому развитию препятствует, не позволяя модернизировать социально-экономический базис и политическую надстройку. Тогда народ силой меняет власть в своем государстве ради осуществления необходимых преобразований.
Именно такая ситуация сложилась сейчас в Российской Федерации. Регресс во всех областях жизни государства и общества за последние два десятилетия принял масштабы, угрожающие существованию государствообразующего русского народа и других народов страны. А государственная власть, грубо нарушая Основной закон, мешает эволюционным изменениям, необходимым для того, чтобы прекратить процесс деградации и вымирания народа, вернуть страну на путь поступательного развития. В ситуации регресса с одновременным блокированием властью демократических конституционных механизмов эволюционного обновления страны революция неизбежна, единственная ей альтернатива – гибель народа.
Эта неизбежность предопределена объективно. Она не зависит от дарованной человеку свободы воли. Революция – дело не человека, а более высокой и сложной сущности, а именно народа, стремящегося выжить. Человек не в состоянии сколь либо существенно повлиять на это дело, хотя бы приблизить или отдалить революцию, слишком незначителен его энергетический потенциал по сравнению с тектонической революционной энергией народной массы.
Поэтому неизбежность революции при застое и регрессе от человеческой воли не зависит. Она диктуется объективными потребностями выживания народа, разными на различных этапах его исторического пути, и с непреодолимым постоянством проявляется на протяжении всей истории человечества в тех случаях, когда эволюционный путь развития оказывается невозможным. Именно такая ситуация сейчас сложилась в России, это нужно понимать и быть готовым к очередной революции.

Александр Никитин
Секретарь ЦПС ПЗРК «РУСЬ»